В рубрике воспоминания близорукого человека из коммунистической эпохи.
StartFragment
Все началось с классной доски. Сидя на задних партах с разными изгоями общества – двоечниками, тунеядцами и хулиганами – я обнаружил, что не вижу, что пишут на доске.
Если написано совсем уж большими буквами (обычно это была новость типа: «За неявку на субботник – расстрел вне очереди»), то еще вижу, а так нет.
Зато если смотреть через «трубочку», т.е. в не до конца сжатый кулачок, то что-то еще брезжило. Но разберешь, и сам не рад: «Деепричастный оборот – это…». До сих пор снятся кошмары, что завтра экзамен, а я в таблицах ни бе, ни ме. Писал пограмотнее самой Роз-Самолны, царствие ей, а вот схемы… извините.
Другой способ обрести нормальное зрение на пару секунд – «сделать китайца». Т.е. указательным пальцем немного «растащить» глаз. Тогда он как-то хитро сощуривался и давал четкую картинку. Этот трюк был даже лучше кулачка, кабы не страх, что тебя в этот момент испугают и китайцем останешься. Сейчас я не вижу в китайскости ничего страшного, но во времена моего детства китайцами нас пугали. На работу не возьмут! Мало того, что инвалид пятой графы, так еще и китаец на вид.
Мне стало ясно, что с таким зрением я останусь с начальным образованием. Пришлось переехать с манатками в середину класса, а для этого – замаслить толстую вредюгу Земфиру Богданову. Не помню, чем ее ублажил, но скрепя сердце она согласилась. Решила, что уж лучше жить с этим тощим насмешником, чем одной. А вдруг за его просьбой что-то стоит? Хотя в то время мы всем классом любили отличницу Курочкину. Сейчас не понимаю, что мы в ней находили, как и потом в Воронской, после которой все дружно перекинулись на Соловейчик.
Но любовь, тем более такая массовая и классовая – это последнее, что нас тут интересует. Напомню, если кто забыл, что мы находимся на странице офтальмолога.
Мама моя была известным в нашем азиатском городе врачом. А врачи всегда знают друг другу цену. Если, к примеру, тот же А. Бенджамин посоветует в Лос-АндижаносеАнджелесе терапевта – уж будьте спокойны, это будет терапевт какой надо терапевт.
Так что мама отвела меня к лучшему местному окулисту. Та осмотрела и просияла: это не близорукость, говорит, а спазм аккомодации. Есть, говорит, у меня для вас японский метод.
А нужно сказать, что для советских людей все японское было – как приблизительно с Сириуса. Япония – это высокоразвитая цивилизация, до которой нам, хроническим строителям коммунизма, еще пилить и пилить. Недаром даже беспилотный автомобиль светлого будущего для «Соляриса» Тарковский снимал в Токио. Правда, водителя попросили пригнуться. Ну или карлик вел. А сейчас эта картинка – как убер в Сан-Франциско.
Окулистка выдала мне набор плюсовых линз, пожелтевшую в веках таблицу ШБ, в которую, забегая вперед, мы с сообалдуями метали ученические перья с крыльями, – и велела читать через эти стекла буквы на таблице.
Сначала ШБ, потом МНК (как сейчас помню) и до самых малюсеньких. Вначале через слабое стекло, потом все сильнее, сильнее, пока не…
Не знаю, чем бы это кончилось, если бы я выполнял инструкции. Наверняка научился бы видеть за сто шагов нижнюю строчку, не говоря о способности зрить сквозь стены женской бани.
Не знаю и того, применяли ли сами японцы японский метод. Факт тот, что сколько эпох утекло, а мы до сих пор почему-то видим японских туристов в очках. Интересно, как в Японии, т.е. в нашем бывшем светлом будущем, обстоит с лазерной коррекцией. Что-то мне подсказывает, что не хуже, чем у нас. Но напомню, что описываю далекое время, когда Бенджамина не только не было рядом, но и на планете даже.
2
Однако в запасе у лучшего окулиста имелся и другой передовой метод – накладывание электродов на глаза. “Будет приятное небольшое покалывание – и большой эффект”. Поскольку я не мог даже представить, что войду в наш глумливый шестой «А» в очках, то с присущей мне тогда отвагой отправился на процедуру.
Медсестра лет пятидесяти по имени Фрося наложила мне на глаза некую вилку, состоящую из двух зловещего вида зубьев с наклепками. И каким-то макаром привязала сию чудотворную вилку к моей голове. Это удобно: больной сам снять с себя вилку не сможет. Разве что с ушами или со скальпом.
– Щас ток включу! – крикнула Фрося из соседней комнаты.
– Спасибо, – глупо ответил я.
– Если будет щипать, зови, – крикнула Фрося и включила радио.
Вместе со звуками песни «Не повторяется такое никогда», что повторялось без конца, я начал ощущать, что в электродах зародилась жизнь. Ну что ж, вот и обещанное приятное покалывание, подумал я. Благодать!
Вновь забегая вперед, скажу, что «Не повторяется такое никогда» – идеальная песня для пыток. Причем пытать можно уже ею самой, существенно сэкономив на раскаленных щипцах, зубоврачебных клещах, утюгах, клетках с крысами (куда вставляется голова испытуемого) и прочем дорогом инвентаре.
Но в сочетнии с током эта песня особенно хороша. Сравниться с ней может только «Стоит над горою Алеша, Алеша…» Или под горою, не помню. «Алексей-Алешенька-сынок», опять забегая вперед, меня добивал контрольным в голову.
Итак, ощутив, что уже не покалывает, а где-то даже поклевывает, я задумался: а что будет, если и правда начнет щипать по-врослому? Как говорят все мистики с большой дороги, чего боишься, то и случается. Теория вероятностей на их стороне.
Начало щипать. Фрося мирно дремала в соседней комнате, и я был единственный пациент. Несмотря на мои закрытые глаза, мне стало очевидно, что щипает все сильнее. Видимо, подумал я, Фрося попутала омы с амперами, вольты с ваттами, и засадила мне дозу, годную для электрического стула.
Я попытался содрать эту чертову вилку с глаз моих. Куда там! Фрося прицепила на славу. Недаром ее рекомендовала лучшая окулистка города. Тщетно подергав за вилку, я придумал немного подождать.Таково вечное решение жертв. А вдруг, мол, умный аппарат сам смекнет, что перебарщивает, иначе мы потеряем больного. Да! Я оптимист! Будем надеяться на лучшее! Так сидящий на электрическом стуле убеждает себя: «Не буду расстраиваться раньше времени. До казни еще целая минута. Сейчас наверняка войдут генеральный прокурор с английской королевой и отменят процедуру». Это называется позитивным мышлением.
Вы, чую, там уже ерзаете. Вам хочется спросить: какого ж черта ты, дурашка, не кликнул Фросю? Отвечаю. Я не знал, как лучше обратиться. Ну что я должен крикнуть, да еще переорав при этом птицу завтрашнего дня? «Сестра!»? Но я же намного младше, какая она мне сестра. Может, крикнуть «Старшая сестра!»? А вдруг она младшая, будет звучать оскорбительно, это как лейтенанта назвать полковником. А может, просто рявкнуть «Фрося!»? Ну это фамильярно, я же не барин. Тогда, может, «тетя Фрося!»? – ну что я, маленький – так обращаться? Сударыня? – но я ж не аристократ, а также, кстати, не холоп, кончилось ихнее время. Самое солидное – по имени-отчеству, но отчество-то я не знаю. Может, спросить для начала ее отчество? А если попробовать угадать? Порфирьевна? Кирилловна? Мефодьевна? Или крикнуть «Щипит! Щипит!» А может, правильно «щиплет»? Или «щипет»? Или по-простому «щипает?» Но Роз-Самолна, кажется, говорила, что это одушевленное деепричастие.
Пока мое затухающее сознание металось между вариантами один другого хуже, глаза уже вовсю пекло. А также нос. Более того, ноздри мои зашевелились. Они почуяли дурманящий запах бараньего шашлыка. Тогда я дерзко кашлянул и навострил относительно свободные уши. Стояла тишина, как на кладбище. Если вой Алеши не считать. Я крикнул громко: «Ой!» Потом еще раз, громче. И наконец совсем уж громко. Для верности еще и гавкнул. Фрося ответила усиленным храпом. Я отчаянно прокукарекал, а дальше не помню. Видимо, ее пробудил дым и запах вкусного.
Плеща руками, Фрося метнулась к моему одру и уже во мгле спасла ребенка.
Ладно, хэппи энд, будем считать. Хотя и близорукость победила. Но это была пиррова победа: не прошло и сорока лет, как в моей жизни возник доктор Бенджамин, остальное вы знаете. Благодаря ему я печатаю эти пронзительные мемуары без очков. И наслаждаюсь красотой мошек в солнечный декабрьский день.
Однако на носу моем с тех пор отметина – память о передовых советско-японских методах прошлого тысячелетия. И вечная память о пионере-герое, чей подвиг воспет им самим.
Benjamin Eye Institute всех поздравляет с наступающим!
Life is beautiful. See it!
LASIK, CATARACT, GLAUCOMA: Take advantage of the latest technology and one of the best teams in LA Benjamin Eye Institute 310-494-7193
Текст: Sebastian Varo
